Драконьеры. Часть II. Путь в Бездну - Дарий Дюже

Команда и не подозревала того, что видела я: смятой, развороченной постели поутру, от постоянных метаний ночью, тихих слёз – жалкой попытки не разбудить меня. Несколько раз вставала, пытаясь успокоить ребёнка, но тогда слёзы лились рекой, Веша просто не могла остановиться, и я перестала вставать. Тихо лежала, слушая как она плачет, и через некоторое время девочка успокаивалась и засыпала беспокойным, тяжёлым сном. Бездна нанесла ей рану, неизлечимую даже самым искусным целителем – Временем, и не мне с ним тягаться.

Минуло ещё несколько дней, относительно спокойных, команда чуть оттаяла, расслабилась. Даже разговоров о том, чтобы вернуться домой – на остров Холодных Берегов, ведущихся уже в открытую, стало меньше.

Ранним утром из багрового марева выплыла тёмная туша – очередной остров. Я в это время стояла на носу. Разбуженная Вешей, с трудом потом засыпала и часто выходила на палубу, чтобы скоротать последние ночные часы перед восходом. Так было и сегодня. Я стояла на носу драгала и смотрела на медленно приближающуюся тушу острова: что ждёт там? Очередная неудача? Очень даже может быть…

Кроме меня бодрствовал только Хатён – он заступил на вахту перед самым рассветом, и теперь стоял за рулём молчаливо и сосредоточенно. Даже не обратил внимания на крик луня, внезапно прозвучавший совсем рядом.

Луни давно уже не приносили вестей – со дня смерти отца. Не знаю, может, эти загадочные птицы не пожелали служить Мориту, а, может, брат ещё и не оправился от пережитого… и поделом ему.

Птица вела себя странно: кружила вокруг драгала, расширяя круги и спускаясь, но не делала ни малейшей попытки сесть на палубу или передать как-то весть. Наконец, снизилась до уровня палубы, так, что порывы ветра от её крыльев трепали мне волосы, даже Хатён не удержался в первый момент от изумлённого возгласа: нам были видны все пёрышки в крыльях!

– Чего ты хочешь?!

Мой вопрос потонул в шорохе крыльев, птица на мгновенье зависла передо мной, и вдруг устремилась вперёд – как бы ведя драгал за собой – к острову. Может, появление луня предвещало столь долгожданную удачу?

Рассвет успел разгореться ясным днём, когда мы наконец-то причалили, единогласно решив пристать к обрыву там, куда приведёт лунь. Берег был пустынным – никто не прибежал к причалу, встретить драконью галеру, деревня молчала. Не слышно было даже обычных деревенских звуков – криков домашней птицы, лая собак, голосов животных – деревня словно вымерла… Впрочем, так оно и оказалось – деревня была мертва, судя по всему, вот уж несколько недель, это стало понятно после первого беглого осмотра. Мы бы отчалили немедленно – совсем не хотелось провести ночь рядом с погибшей деревней, но была на исходе вода, а где-то рядом должна протекать река. И мы остались, решив провести тут одну ночь.

Река действительно оказалась недалеко за околицей деревни, и к вечеру наполнили все опустевшие сосуды – осталось только погрузить их на судно, и можно отплывать. Мы оставили на это следующее утро.

Рассвет застал нас за работой. Несмотря на то что все спали на борту драгала (никто не захотел ночевать на земле погибшей деревни), ночь была какой-то тревожной, тяжёлой. Едва выспав дневную усталость, ребята занялись погрузкой бочек. Меня от этой работы отстранили, сославшись на достаточное количество рабочих рук. Понаблюдав за погрузкой, я сошла на берег, дежурный по стряпне как раз разводил огонь под огромным котлом. Деревенские дома равнодушно пялились на суету пришельцев.

Что хотел показать нам лунь? Я уже однажды пошла за этой птицей, угодив в западню, чего ждать на сей раз? Кто вёл сюда – друг или враг? И не у кого спросить совета… Разве что – у этих онемевших домов?

Вчера лишь убедились, что деревня мертва: на большее не хватило духу, но может, стоит взглянуть на дома поближе? Может, найдётся что-то важное?

Размышляя, я отдалилась от суеты возле драгала, и медленно, всё ещё не приняв окончательного решения, шла к деревне. Что может найтись существенного в домах поселян, кроме пары монет, да еды и утвари?

Ответом стал гневный крик луня да стремительный росчерк белых крыльев: выставив когти, с открытым клювом, на меня падала разгневанная птица. Но чем?

От удара я пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах: от рукава остались истерзанные лохмотья. К счастью, руку, которой заслонилась, лишь слегка оцарапало – основной удар пришелся на куртку. А лунь снова готовился к атаке: на мгновенье зависнув в вышине, ринулся вниз, я развернулась и бросилась бежать. Кем бы ты ни был, каким силам ни служил – я не приму боя, не хочу тебя убивать…

Как оказалось, я отошла достаточно далеко от драгала, и не успевала добежать до него: услышав за спиной звук рассекаемого воздуха, бросилась на землю плашмя – лунь гневно закричал, промахнувшись. В третий раз он не промахнётся. Но я успела раньше, с разгона влетев в гущу столпившихся ребят: зрелище нападающего на человека луня привело их, судя по всему, в ступор, в своеобразный шок. Только Хмысь, опомнившись, лихорадочно заряжал самострел, но птица зависла над нами в нерешительности, изредка гневно крича, и я приказала не стрелять. Лунь так и не решился напасть: покричал-покричал и развернулся к Бездне, тяжело взмахивая крыльями, медленно растворился в багровом мареве.

Команда медленно приходила в себя: ребята зашевелились, негромко обсуждая случившееся, с недоумением поглядывая на меня. Но я не могла им дать какое-либо объяснение, я сама ещё ничего не понимала.

– Ты как? Не ранена?

Лодан взял меня под руку, потянул в сторону.

– Веша, принеси сумку с лекарскими запасами.

Кивнув, девочка вприпрыжку помчалась на драгал.

Разрезав остатки рукава кинжалом, он осмотрел царапины, оставленные когтями луня, авторитетно сообщил:

– Жить будешь.

А мне захотелось рассмеяться, вот только это слишком сильно было бы похоже на истерику.

– Лодан, на меня напал лунь, а ты думаешь о каких-то царапинах!

– Ничего себе: «каких-то»!

– Эти птицы никогда не нападали на людей! На людей, слышишь, Лодан?! На людей!

– Да, – встряла запыхавшаяся Веша, – они нападают только на драконьеров!

Пожалуй, девочка произнесла это слишком громко. Стоявшие неподалёку Хатён и парень, к которому из-за нескладного долговязого телосложения привязалось прозвище Длинный, настороженно посмотрели на нас.

Но мне было не до них, в ушах звучал звонкий голос девочки: «нападают только на драконьеров». Вот в чём дело! Луни видят не только внешнюю оболочку, но и сущность. Я… Я и есть драконьер. Вот почему он напал.

– Леля! Леля, тебе плохо?!

Лодан почему-то смотрел сверху вниз, нависая надо мной, и только чуть погодя сообразила, что сижу на земле: догадка ошеломляла и я перестала контролировать себя.

– Н-нет. Всё в порядке…

– Леля, никто не знает, нападали ли луни когда-либо на людей, как не знает, нападали ли на драконьеров или нет.

– Это неважно…

– Леля, что происходит? – голос был очень требовательным и принадлежал Хмысю. Он стоял впереди команды: лица стоящих за ним ребят были решительны и угрюмы.

Вот и всё Леля, была у тебя команда, и нет её, – я не пыталась врать себе. Только ребёнок не сопоставил бы факты последних событий и только ленивый не сделал соответствующих выводов.

– Хмысь, не сейчас!

Лодан вышел вперёд, остановившись напротив юноши, загораживая меня и Вешу.

– Потом будет поздно, отойди Лодан. Мы должны знать: кто и куда нас ведёт.

– Если вы сейчас все не угомонитесь и не отстанете с дурацкими вопросами, вас никто никуда не поведёт – Бездна вон, идите прыгайте. Другого выхода уже не будет.

– А ты что же, обособился от нас? – в голосе юноши сквозила неприкрытая угроза.

– Да, мне не по пути с дураками и самоубийцами, которые делят всё на чёрное и белое, – Лодан, казалось, и не заметил её.

– Последний раз прошу: отойди. По-хорошему.

Удара я не видела, Лодан упал в мере от нас, приложившись затылком о булыжник, и больше не встал. Оставалось лишь надеяться, что не насмерть.

– Ничего, – ухмыльнулся Хмысь, потирая кулак, – у него голова крепкая… выживет. Так что, Леля? Что можешь нам сказать?

Я пыталась. Я честно пыталась, вот уж больше минуты, ещё до того, как Хмысь ударил Лодана, и не могла. Язык отнялся, онемел. Я не могла даже разжать губы, не то что слово произнести. Видела всё возрастающее недоумение на их лицах и молчала, только чувствовала тёплое дыхание Веши на щеке.

– Леля! – девочка попыталась встряхнуть меня, но её ладони обжигали. – Леля, что с тобой?

Я рванулась, пытаясь освободиться, перед глазами поплыло, и я почувствовала щекой острые мелкие камешки, но ничего не видела. В дымке, повисшей перед глазами, медленно проступил кристалл, по форме отдалённо напоминавший сердце: он, то становился прозрачным, как слеза, то уплотнялся, сверкая острыми синими гранями… Но и в том, и в том состоянии через него шла сеточка пульсирующих красным жил – вены, наполненные кровью.